• ОБЕЗЬЯНА ЛИ ЧЕЛОВЕК?

    3) Закон термодинамики не обойти. Второй закон термодинамики — один из наиболее проверенных принципов физики. Гарольд Блум (Blum), биолог из Принстона, применяя этот принцип к биологическим системам, объясняет: «Главное следствие из второго закона термодинамики — все действительно имеющие место процессы стремятся к состоянию большей вероятности. Функция вероятности, обычно используемая в термодинамике — энтропия. Второй закон термодинамики гласит, что любая изолированная система без внешнего воздействия стремится к большей энтропии, что значит — к большей случайности и вероятности». Другими словами, все, оставленное на самотек, без внешнего воздействия будет разрушаться, терять порядок и организацию, стремиться от более сложной структуры к более простой.

    Доктор Генри Моррис в своей книге Twilight of Evolution развивает эту мысль: «Вряд ли возможно связать два настолько противоречащих друг другу принципа, как эволюция и энтропия. Они являются полными противоположностями, полюсами. По определению Гексли, эволюция подразумевает постоянное увеличение порядка, организации, размеров и сложности. Энтропия подразумевает постоянные уменьшение порядка, организации, размеров и сложности. Не нужно объяснять, что оба принципа не могут работать одновременно. Но никто не ставит под сомнение истинность второго закона термодинамики!»

    Ответ эволюционистов прост. Закон нарастания энтропии сформулирован для закрытой системы, лишенной воздействия извне, а Земля открыта для энергии, излучаемой из космоса. Я не физик, но мне кажется, что на это существует очень простой ответ: тогда почему же мы везде видим второй закон термодинамики в действии? Ведь существует разложение, разрушение, беспорядок, и мы их видим постоянно. Сильвия Бейкер написала в книге Камень преткновения. Верна ли теория эволюции?: «Процесс разрушения — всеобщий закон природы. Любая естественная система без внешнего воздействия стремиться к разрушению, уничтожению из-за потери порядка и внутренней организации». В противовес этому, эволюция видит лишь усложнение системы, причем благодаря случайности.

    Доктор Дуэйн Гиш, известный ученый-креационист, дает научное опровержение утверждениям эволюционистов, основанным на факте, что Земля — открытая система. Он считает, что для увеличения сложности система должна отвечать четырем требованиям: 1) Система должна быть открыта. 2) Должен существовать соответствующий внешний источник энергии. 3) Система должна обладать преобразующими энергию механизмами. 4) Должен существовать механизм контроля и управления, направляющий, поддерживающий и развивающий эти преобразующие энергию механизмы. Допустим, условия 1 и 2 выполняются на Земле. Но этого недостаточно. Два других невыполнимы. Пришло время, когда эволюционисты должны признать, что теория эволюции противоречит закону науки, истинность которого была доказана неоднократно.

    ​2.Мутации не решают основную проблему эволюции

    Когда на рубеже веков Грегор Мендель доказал, что приобретенные признаки не передаются по наследству, эволюция на некоторое время потеряла былую власть над умами сообщества. Но в бой вступили известные эволюционисты, предложившие новый ответ на вопрос: Как могли появиться новые виды? А в процессе мутаций! Мутации — случайные и непредсказуемые генные аномалии, которые могут привести к появлению новой формы.

    Альберт Шайнфильд (Sheinfield, The New You and Heredity) сказал: «Только из-за редких благоприятных мутаций на протяжении очень долгих веков появлялись многочисленные представители огромного количества видов. И теперь возможно объяснить весь процесс эволюции». Обратите внимание на слова «редкие», а также «многочисленные представители огромного числа». И первоклассник заметит неувязочку в высказывании образованнейшего ученого. Собственно говоря, мутации, как правило, если не всегда, являются вредными. Теодозий Добжанский (Dobzhansky), известный эволюционист, признается в Genetics and the Origin of the Species: «Большинство мутаций, возникают ли они у лабораторного материала или встречаются в природных популяциях, приводят к падению жизнеспособности организма, наследственным заболеваниям и уродству. Такие изменения, как кажется, вряд ли смогли бы служить исходными материалом для эволюции». И тем не менее его не покидает эта идея.

    Профессор Сьюэл Райт (Wright) из Чикагского университета сказал: «Одним из последствий систематических мутаций является склонность к дегенерации». Профессор Г.С. Дженнингс (Jennings) из университета Джона Хопкинса отметил, что «большой процент генных мутаций, которые в последствии приводят к изменению внешних характеристик организма, своим действием лишают его преимуществ».

    В 1946 году профессор Г. Дж. Мюллер (Muller) получил Нобелевскую премию в области медицины и физиологии за работу о мутациях. Когда его награждали, он выступил с речью, в которой подвел итог своей работе: «Большинство мутаций — вредные. Собственно говоря, положительные мутации встречаются так редко, что мы спокойно можем считать все мутации вредными».

    Доктор Деннис Габор (Gabor), Нобелевский лауреат 1971 года, признал: «Я просто не могу поверить в то, что все появилось в результате случайных мутаций».

    Так как мутации ослабляют вид, то очевидно, если именно они лежали в основе нового вида, это было выживание наименее приспособленных. В действительности, маловероятно, что мутанты могли бы выжить, если бы основные формы поколениями оставались в первоначальном виде. Дэвид Старр Джордан (Jordan) из Стенфордского университета объявил следующее: «Новая форма, появившаяся из-за изменяющейся окружающей среды, из-за постоянного отбора и разделения, или из-за скрещивания, не станет «видом», пока не сможет пронести свои индивидуальные признаки, не растеряв их. Ни один из искусственно созданных «новых видов» растений или животных, и я знаю это наверняка, не сможет выжить и пяти лет, если вы поместите его в естественную среду. Кстати, не существует ни единого доказательства тому, что какой-либо вид, обитающий в полях ли, лесах ли, океанах ли, появился вследствие мутаций, ограниченных вариаций или скрещивания».

    25 лет ученые убили на эксперименты с плодовой мушкой, Drosophilia melangaster. Это существо отлично подходит для таких исследований, так как производит потомство каждые 12 дней. Таким образом, становится возможным изучить несколько сотен поколений этой мушки. В случае человека на это ушло бы сотни веков. Ученые облучали мушек рентгеновскими лучами и подвергали радиации, чтобы вызвать изменения. Но получаемые изменения не были стойкими. Например, у некоторых мушек число щетинок уменьшилось с 36 до 25, но такие формы либо умерли, либо вернулись к нормальному числу щетинок. Один раз число щетинок возросло до 56, но затем ситуация пришла в норму. Этих мушек никак нельзя было изменить. Они продолжали оставаться плодовыми мушками, а не новым видом.

    Изучив результаты опытов, профессор Морис Коллери написал в книге Genetics and Heredity: «Среди тысяч и тысяч мушек за несколько лет удалось обнаружить около 400 мутаций». Это было жалкое поражение, ведь такие результаты не могут доказать эволюцию: «Из 400 мутаций, наблюдаемых у плодовой мушки, не было ни одной, которую можно было бы назвать новым видом. Таким образом, вряд ли основную проблему теории эволюции можно решить с помощью механизма мутаций» (сс. 39, 40).